Почему дети по-разному реагируют на стресс? Как работает нервная система и существует ли на самом деле «высокочувствительный ребёнок»? О понятии индивидуального подхода, границах воспитания и ошибках родителей — в интервью с психологом и автором книг Катериной Мурашовой.
«Высокочувствительных детей не бывает» — это правда?
— Катерина, в прошлом интервью вы сказали, что высокочувствительных детей не существует. Это вызвало бурную реакцию. Можете пояснить свою точку зрения?
— Конечно. Когда говорят «высокочувствительный ребёнок», чаще всего имеют в виду тревожного, мнительного или эмоционального ребёнка. Но это разные вещи. Есть дети с разным темпераментом и разной силой нервной системы, которая врождённо определяет их реакцию на стресс.
— То есть кто-то рождается более стрессоустойчивым, а кто-то — наоборот?
— Именно. Один ребёнок может спокойно сидеть и играть с тряпочками, пока его не позовут, а другой через две минуты уже перевернёт всю комнату. Это не «воспитали», это база, с которой ребёнок приходит в мир.
— Но можно же повлиять на то, как ребёнок справляется со стрессом?
— Конечно! Есть так называемая норма реакции — диапазон, в котором ребёнок может развиваться. Как подорожник: если растёт на обочине, будет маленьким и слабым, а если в хорошем месте – вырастет большим и крепким. Но подорожник не может стать рябиной — у него есть границы возможностей. Так же и с детьми: можно помочь им справляться со сложностями, но нельзя «переделать» их нервную систему.
Как формируется стрессоустойчивость?
— Если у ребёнка слабая нервная система, как ему помочь?
— Тут работает тот же принцип, что в реабилитации после травмы. Если вы долго носили гипс, мышцы ослабли, и вам придётся их тренировать. Так же и со стрессоустойчивостью: ребёнок должен постепенно сталкиваться с небольшими сложностями и учиться их преодолевать.
— То есть беречь ребёнка от всех стрессов — ошибка?
— Да, и серьёзная. Если ребёнок никогда не сталкивался с трудностями, то даже простая ситуация — грубый воспитатель в саду или отказ друга поиграть — становится для него трагедией. Мы должны учить ребёнка справляться, а не убирать с его пути все препятствия.
— Но как понять, сколько стресса нормально, а сколько — уже перебор?
— Точного ответа нет. Мы всегда рискуем. В спорте, музыке, учёбе — если хотим выжать максимум, приходится идти на риск. Но если ребёнка «посадить под колпак», риски ещё выше: он просто не научится адаптироваться к жизни.
Манипуляция или тревожность?
— Многие родители говорят: «Мой ребёнок очень мнительный, лучше ему не говорить неприятного». Это правильно?
— Не всегда. Есть дети, которые действительно переживают из-за всего. Но есть и те, кто научился использовать эмоции как инструмент.
— То есть ребёнок может не бояться, а манипулировать?
— Да, и это нормально. Например, если ребёнок говорит: «У меня болит живот, я не могу идти в школу», это может быть и реальный страх, и удобный способ избежать уроков. Или классический пример: «Мама, отнеси меня в туалет, а то там крокодил!» — ребёнок может и правда бояться, и просто хотеть больше внимания.
— Как понять, когда это тревога, а когда — манипуляция?
— Быть максимально аутентичными. Говорите ребёнку, что собираетесь делать, и действуйте последовательно. Если мама сегодня носит ребёнка в туалет, а завтра отказывает — он запутается. Дети запрашивают чёткие правила игры, а не хаос.
Индивидуальный подход — правда или маркетинговый ход?
— Сейчас модно говорить, что каждому ребёнку нужен индивидуальный подход. Насколько это реально?
— Тут есть нюанс. Все дети разные, но общего у них больше, чем различий. Индивидуальный подход — это маркетинговая уловка, особенно в частных школах и садах.
— Почему?
— В реальности в обычной школе учитель автоматически адаптируется к разным детям. Вот у него класс: один — читающий запоем, другой с трудом осиливает буквы. Он их оценивает по-разному, объясняет разными словами. Это и есть настоящий индивидуальный подход, а не «у нас 20 детей и у каждого свой план обучения».
— Но бывают же случаи, когда он действительно нужен?
— Да, если ребёнок либо очень одарённый, либо имеет серьёзные нарушения развития. Моцарта не получится учить по стандартной программе, как и ребёнка с множественными нарушениями. Во всех остальных случаях это просто гибкость учителя.
Дисциплина и «бетонирование фундамента»
— Сейчас часто говорят, что детей не надо “заасфальтировать” дисциплиной. Вы с этим согласны?
— Вопрос не в «асфальтировании», а в создании фундамента. Представьте парадные дома Петербурга. У них есть красивый бельэтаж, но он не может висеть в воздухе. Под ним есть фундамент — способность следовать инструкциям, выполнять правила, управлять собой.
— Если ребёнка не научить этим вещам в раннем возрасте, что будет дальше?
— Ничего хорошего. Сейчас 20 % детей в первом классе просто игнорируют инструкции. Это не их вина, а ошибка воспитания — родители просто не заложили основу.
— Можно исправить это позже?
— Сложнее, но можно. Но чем раньше начинается «бетонирование», тем проще. Дисциплина не подавляет, а создает базу, на которой потом можно развивать творчество, критическое мышление и прочие модные навыки.
Вывод
• Высокочувствительных детей, как отдельной категории, не существует — есть дети с разными нервными системами.
• Беречь ребёнка от стрессов — значит ослаблять его. Нужно учить справляться, а не убирать все сложности.
• Манипуляция и тревога — не одно и то же. Дети могут использовать эмоции для контроля взрослых.
• Индивидуальный подход — чаще маркетинг, а не реальная необходимость.
• Дисциплина — это фундамент, без которого сложно построить «красивый бельэтаж личности».